Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи - Страница 5

Вот в такой работящей и дружной семье выросла умная, веселая и крепкая девчонка Анечка Куницына.

Там, где Анька, – там смех и улыбки.

В деревне школа была только начальная – и она четыре года была ее звездой. Потом ездили учиться в соседний поселок (соседний – это двадцать шесть километров по лесной дороге, правда – хорошего качества, военной), в десятилетку. И там она была звездой тоже.

Почему? Да кто ж его знает. Были подружки и покрасивее, и постройнее. Но звезда была только одна – Анечка Куницына.

Веселая, работящая, упорная. И очень, очень добрая. К ней тянулись все: дети, одноклассники, даже взрослые. Чего уж там, местные псы и те ее не облаивали. В ее обществе было легко и комфортно.

Надо ли говорить, что, когда Анечка подросла и стала девушкой, желающих связать с ней судьбу оказалось предостаточно?

В потенциальных женихах перебывало полсела, приезжали соискатели и из других мест, но все получили вежливый, необидный отказ. Это было тем более странно, что в институт Куницына не собиралась, в город переезжать – тоже.

После школы, получив аттестат на «хорошо» и «отлично», пошла работать дояркой в колхоз. И уже четвертый год вполне была рада своему существованию.

А уж как коровы были рады! Буренок не только кормили, доили и мыли – с ними разговаривали и им пели песни. В ответ животные не жалели молока, а председатель колхоза – тоже местный – ставил Аньку в пример и выписывал ей премии.

Мама Анечки, Мария Петровна, дочкой, разумеется, гордилась. Тем более что та ей так нелегко досталась – любимый муж утонул на рыбалке в самом начале совместной жизни, а выходить замуж второй раз Мария Петровна не захотела.

Но вот дочкина переборчивость с женихами даже слегка пугала. Деревня – не город, стукнет двадцать три – старая дева. Хорошие-то девки в девках не засиживаются, только если с изъяном каким.

Попытки поговорить с дочкой по душам ни к чему не привели. Сказала только, что ждет мальчика из армии. А кого, не сказала. Зато успокоила маму, пообещав ей много-много внуков. Будет куда с пользой израсходовать старость.

Мальчик из армии приехал на следующую весну после памятного разговора.

Точнее, не из армии, а с флота. Три долгих года на ракетном крейсере, два дальних похода. Отличник боевой и политической подготовки, о чем свидетельствовали сверкающие значки на могучей груди.

Пил с родственниками и друзьями всего два дня, хоть и крепко. Потом день отлеживался, не принимая ничего, кроме огуречного рассола.

А на следующее утро – Анечка как раз вернулась с утренней дойки, вымылась и позавтракала – пришел с целой делегацией в ее дом делать официальное предложение. Возглавлял «посольство» сам Мирон Андреевич, председатель колхоза, специально приехавший с центральной усадьбы в родную деревню для столь важного дела. Кроме того, что его попросили родственники жениха, у председателя был и экономический интерес: колхозное отделение в Заречье было хиловатое, Анечка же – стержневой работник. А станет семейной – уж точно на крыло не поднимется и пост не оставит.

Да и вообще он Анечке симпатизировал, как и подавляющее большинство всех тех, кто с девушкой общался.

Впрочем, с дел сразу начинать невежливо. Поэтому начали с обильного угощения.

Анечка о времени сватовства – да и самом предстоящем сватовстве – была не в курсе, три дня провела в Архангельске, выбирая себе заочный техникум, а вот Мария Петровна подготовиться успела. Одних пирогов было видов десять, в том числе огромная круглая «калитка» с белорыбицей, мясные кулебяки, сладкие ватрушки с брусникой, тонкокорые нежные пирожки с яблоками, с черникой и с вишнями.

Потенциальный жених был весел и целеустремлен. Рассказывал про свои подвиги в морских походах и про высокие горизонты, открывшиеся перед бравым старшим матросом: его, успевшего на флоте вступить в партию, пригласили на курсы участковых милиционеров. Карьера открывалась блестящая. Без всякого училища можно было стать офицером МВД, обеспечив надежный достаток будущей семье.

Наевшись и напившись (второе касалось только делегации, сам жених оставался почти трезв), гости приступили к главной части мероприятия.

– Ну что, Петровна, – начал Мирон Андреевич. – Как говорится, у тебя – товар, у нас – купец. И товар красен, и купец хорош.

– Да уж, – согласилась расслабившаяся Мария Петровна. – Так оно и есть.

И за дочку ей было не стыдно, и потенциальный зять ничего, кроме хороших чувств, не вызывал: сильный, огромный, с понятным будущим и правильным прошлым – судя по нагрудным знакам, отслужил достойно. А надо сказать, в те времена и в тех местах парни, откосившие от армии, и парнями-то считались с натяжкой. Здесь же было все явно по-человечески.

– Опять же, фамилию не менять, – хохотнул председатель.

И это тоже было правдой.

У Алешки была фамилия Куницын, как, впрочем, еще у доброй половины односельчан. Вообще в Заречье в ходу было только две фамилии: Куницыны да Рыбаковы, что косвенно свидетельствовало о том, что жизнь сельчан на протяжении столетий была связана с заполонившими край реками, озерами и лесом.

Гости степенно уселись за стол, не спеша, зато основательно приступив к поглощению наготовленных Марией Петровной вкусностей.

Все было вроде как хорошо и правильно. Но понимающие люди потихоньку начинали нервничать.

Ритуал явно пошел не по запланированному пути.

По запланированному Анечка должна была сесть рядом с будущим женихом. Но не села, устроившись рядом с матерью. Вон он, стул, в красивом белоснежном чехле, пустует. А будущий жених вдруг взял да налил себе сам рюмку водки. Вообще-то имел право. Но налить ему должна была Анечка. На крайний случай – ее мама.

Через десять минут, несмотря на вкуснейшую еду и питье, обстановка сгустилась до крайности. Мрачный председатель решил, что пора расставить точки над «и».

– Ну так что скажешь, красавица? – спросил он погрустневшую Анечку. – Как тебе наш жених?

– Хороший у вас жених, – несколько двусмысленно ответила Куницына-младшая. – Очень хороший. Любая свободная девка счастлива будет.

– А ты что, не свободная? – мрачно спросил будущий милиционер.

– Не обижайся, Алешенька, – тихо сказала Аня. – Ты замечательный парень. Но я люблю другого.

– Кого же? – совсем набычился однофамилец, почуяв соперника.

– Витьку Рыбакова жду. Любим мы друг друга. Через полгода придет.

Неожиданная новость слегка разрядила обстановку, убрав царившую до того полную непонятку. Даже Анечкина мама удивилась. Не было ни одного претендента в зятья, а тут сразу двое.

Конечно, Витька Рыбаков в материнской табели о рангах стоял несколькими строчками ниже красавца моряка-эмвэдэшника.

На годик помладше, но тоже вполне материальный, основательный вариант, разве что ноги у паренька кривоватые из-за не выявленного вовремя рахита. И рост не гвардейский. Поэтому дослуживал сейчас парень не на флоте, как его неудачливый соперник, а в стройбате, где работал – тайн в деревне нет – водителем автокрана.

Впрочем, Анечкина мама, услышав от дочки такую глобальную новость, тут же перевела новоявленного зятя на пару строчек вперед: водитель автокрана должен был привезти из армии немало денежек, да и здесь, после дембеля, легко найдет хорошую работу.

А что ноги кривоватые – кто ж их будет под одеялом разглядывать?